Имя Ильи Игнатьевича Ближникова (1888 – 1983) сегодня мало кому известно. А между тем было время, когда он был единственным старообрядческим священником на всей территории Ленинградской, Псковской, Новгородской и частично Тверской областей.
Каждый год в эти места привозит молодежь священник Евгений Чунин, которого когда-то крестил отец Илья.
***
В деревню Сысоево Псковской области отец Илья приехал из Украины, где служил до 1929 года. Отец Илья написал письмо в Московскую архиепископию с просьбой перевести его в Россию, после того как лишился хозяйства: у него отобрали дом и скотину. Несколько раз комсомольцы жестоко избивали его, требуя отречься от Бога, и даже угрожали убить. Так он оказался на Псковщине.
При храме в Сысоево жилого помещения не было, поэтому отца Илью и матушку Анисию приютила многодетная семья старообрядцев Трофима и Парасковии Федоровых, которые воспитывали восьмерых детей. У них они и прожили три года.
Приход составляли, помимо Сысоева, деревни Ломаница, Бахново, Лукирки — Пожеревицкой волости, Сырково, Нюшино — Сорокинской волости и Валуй — Дновской волости. Эта деревня была самой отдаленной: от нее до Сысоева было 80 км. Приход насчитывал «200 душ».
Летом 2003 года на месте первой церкви паломники снова поставили крест взамен старого — упавшего.
Тем временем начались репрессии. Во Ржеве были арестованы священник и диакон. Несколько приходов было закрыто по решению властей. В Ленинграде было распущено молодежное Аввакумовское братство, закрылась Успенская церковь на Громовском кладбище.
В 1932 году за одну ночь — с 13 на 14 апреля — были арестованы епископ Геронтий, все духовенство ленинградских приходов и сто прихожан. Искали участников «тайной контрреволюционной организации».
Отец Илья стал неуютно чувствовать себя на положении гостя в семье Федоровых. Он опасался, что его пребывание в их доме может навлечь беду на гостеприимную семью. Летом 1932 года сысоевские христиане помогли батюшке построить в деревне свою маленькую избушку.
В 1937 году храм в деревне Сысоево закрыли, и христиане стали молиться по домам. Отец Илья иногда тайно совершал литургию у себя дома или у кого-то из прихожан. Потом началась война.
Отца Илью депортировали в Прибалтику, а после того, как он отказался служить по западной пасхалии, отправили в немецкий концлагерь.
Вместе с другими пленными священник два года клал брусчатку в Берлине — делал мостовые из камня-диабаза. За работу пленным полагалось питание: каждому выдавали одну свеклу в день. Отец Илья каждый день приносил эту свеклу в барак и делил с матушкой и другими больными.
Когда пришли советские войска и освободили узников, отец Илья вернулся в Сысоево, прихватив с собой двух девочек 4 и 6 лет, у которых в лагере умерла мама.
Деревянный храм во время войны сгорел дотла. Новый строить не разрешали. Молились по домам.
«Я против открытия церквей в районе, потому что они будут отвлекать народ от выполнения плана сева», — сказал уполномоченный̆ по делам религий при Совете министров СССР по Псковской области. В 1945 году на эту должность был назначен коммунист Александр Лузин, который прибыл в Псков из Ленинграда.
Из всей Санкт-Петербургской и Тверской епархии, в которой к началу 30-х годов было 25 священников, пятеро диаконов и 23 действующих храма, в строю остался единственный Покровский храм во Ржеве, в котором служил протоиерей Иоанн Прозоров.
Все приходы прекратили существование: большая часть храмов была уничтожена. Из числа священнослужителей остались, кроме отца Ильи, только ржевский диакон Иоанн Лоскутов, оказавшийся к этому времени в Ленинграде, и епископ Геронтий, который чудом выжил после десятилетнего заключения в ГУЛАГе и служил в Покровском соборе на Рогожском.
Поблизости от Ленинграда не осталось ни одного прихода: до Покровского собора в Москве было 700 км. До трех храмов под Костромой и двух под Ярославлем – более 900 км. До Гомеля – 1000 км. На фоне этих цифр расстояние от Ленинграда до Ржева — 650 км — уже не казалось большим, а тем более близким воспринималось Сысоево, до которого было всего 350 км и к которому вела прямая железнодорожная линия.
Значительная часть богомольцев из Ленинграда стала приезжать именно в Сысоево, и с годами отец Илья стал фактически духовником всего старообрядческого Петербурга.
В эти годы на связь с о. Ильей вышли прихожане еще одного старообрядческого храма на Псковщине — в деревне Корьхово, в 60 км от Сысоева. Прямого сообщения между двумя селами не было, а от Корьхова до ближайшей железнодорожной станции Дно было 20 км.
На краю деревни Корьхово в 1908 году был построен деревянный храм во имя Николы Чудотворца, который сохранился до наших дней.
Богослужения продолжались здесь до 1937 года. Затем храм закрылся на несколько лет. Во время войны в нем служил о. Иоанн Смирнов, но недолго: сразу после войны уехал в Прибалтику, где вскоре умер.
В послевоенные годы об открытии храма хлопотала 30-летняя Наталья Петровна Гречина – дочь церковного председателя, репрессированного в 1937 году.
Лузин подписал разрешение на открытие храма и сказал подыскать священника. Совершение треб в приходе было поручено иерею Илье Ближникову.
Сысоевские жители попросили его не уезжать от них, и он, прожив с ними 20 лет, не смог их покинуть: остался жить в Сысоеве — а в Корьхово приезжал служить раз в месяц.
Добирался о. Илья так: полтора часа ехал на поезде от ближайшего полустанка под названием «Плотовец» до узловой станции Дно (70 км по ж/д), а потом 18 км шел пешком от станции до Корьхова.
Не добившись официального разрешения на возрождение храма в Сысоеве, отец Илья построил небольшую моленную в стороне от деревни за огородами в низине. Снаружи он обмазал ее глиной, так что она почти не была видна из деревни. Крест над этим храмом-мазанкой о. Илья долго не решался поставить. Моленная могла вместить 40–50 человек.
В послевоенные десятилетия о. Илья оставался единственным священником на всю Санкт-Петербургскую, Псковскую, Новгородскую и часть Тверской области. Только в 1953 году о. Илья впервые приехал в Ленинград уже официально, ни от кого не таясь.
Все эти годы он жил в Сысоеве с дочерью Марией Ильиничной, которая была при нем домохозяйкой, доктором и пономарем при совершении треб и богослужений.
Его больные ноги становились все более тяжелым препятствием для служения. Теперь, чтобы дойти до полустанка «Плотовец», до которого было 1,5 км, ему приходилось выходить из дома за полтора-два часа до поезда. Чаще всего его сопровождала на станцию дочь.
Но главная проблема была не в этом: разъезд, как и большинство малых полустанков на железной дороге, не имел платформы. Подниматься в вагоны приходилось прямо с тропинки, которая шла вдоль путей. А первая ступенька выдвижной вагонной лестницы располагалась в полуметре от земли. С некоторых пор о. Илья уже не мог сам подняться на эту ступеньку. Несколько раз получалось так, что некому было подсадить его, и поезд уезжал.
Никакого другого транспорта, кроме железной дороги, в те годы в Сысоево не было.
Иногда дежурная звала на помощь сына-тракториста и соседа. По сигналу тепловоза они бежали на станцию — «деда подсадить».
Однажды кто-то увидел выброшенный деревянный ящик, приставил к нему другой, пониже: получилась лестница. Придет о. Илья на станцию — а ящики уже его ждут. По ящикам он мог самостоятельно забраться в вагон.
В последние годы жизни отца Ильи, когда он уже не мог никуда поехать, ящики еще долго лежали на станции. Они хранились около вокзальной будки, и после его кончины люди берегли их как память о нем.
Неподалеку от деревни Сысоево в Дедовичском уезде располагался женский старообрядческий Покровский монастырь, организованный в 1909–1912 годах.
В начале 1930-х годов монастырь был закрыт. Всех инокинь и насельниц арестовали, одних посадили, других выслали.
Игуменья монастыря, инокиня-схимница Еликонида (Лебедева), отбыв несколько лет в заключении, вернулась и поселилась со своей родной сестрой инокиней Глафирой в избушке на краю деревни Большой Клинец неподалеку от монастыря.
Они приходили на монастырское пепелище, очищали территорию, прибирали монастырские могилы, поминали почивших сестер-инокинь и священнослужителей монастыря, молились. Сестры жили вдвоем в избушке до самой своей смерти.
Сестры были духовными дочерьми о. Ильи и иногда приезжали к нему молиться — по воскресеньям, в праздники и в Великий пост, несмотря на то что добираться было тяжело: сначала надо было найти оказию, чтобы проехать 25 км по псковскому бездорожью до станции Дедовичи, там дождаться поезда, проехать несколько остановок до разъезда Плотовец, и потом пешком в Сысоево.
Когда отцу Илье исполнилось 85 лет, ему стало трудно ходить. Руки с трудом удерживали младенца при крещении.
На Троицу он едва дошел до церкви. Для того чтобы пройти от дома до церкви, расстояние между которыми было всего 200 м, потребовалось два часа. Батюшку сопровождала целая делегация. Впереди шел он с двумя палками. Его поддерживали с двух сторон мужчины. Еще одна женщина несла табуретку. Как только батюшка чувствовал, что ноги сдают, он говорил: «Всё!» — и садился. Отдыхал немного, потом говорил: «Будем вставать».
Отец Илья написал письмо архиепископу Никодим (Латышеву), в котором попросил его прислать ему замену. Владыка ответил коротко: «Замены тебе нет, кандидатуры на твое место тоже нет, поэтому на покой отправить тебя не могу». Он благословил священника совершать богослужения в храме хотя бы по двунадесятым праздникам, а в остальные дни молиться дома.
Последняя Пасха отца Ильи в 1983 году показалось ему самой грустной за всю его жизнь. Но именно в этот момент неожиданно пришли новости из Ленинграда. Ирина Павловна Федорова, которая приехала к отцу Илье на Светлой седмице, рассказала, что перед самой Пасхой в Ленинграде городские власти приняли решение о передаче старообрядцам небольшого здания церкви на кладбище имени Жертв 9 января. Узнав об этом, христиане собрались на стихийный субботник. В пасхальную ночь в здании состоялась первое богослужение, в котором приняли участие 40 богомольцев.
Это известие кардинальным образом сказалось на самочувствии батюшки: он приободрился и вспомнил слова св. Симеона: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром, яко видесте очи мои спасение Твое, яже уготова пред лицем всех людей свет…».
Между тем незадолго до дня именин 2 августа состояние здоровья о. Ильи ухудшилось, и он впервые сам попросил Марью Ильиничну пригласить к нему священника для исповеди и соборования.
Священник приехать не успел. Протоиерей Илья Ближников скончался на 96-м году жизни, прослужив во священническом сане 70 лет. Он упокоился спустя четыре месяца после того, как в восстанавливаемом старообрядческом храме в Петербурге состоялось первое богослужение.
В день кончины рядом с ним была только его дочь — Мария Ильинична. Услышав его последний вздох, она поклонилась ему до земли, закрыла лицо покойного рушником, совершила перед иконами 15 поклонов «за упокой» и пошла звать соседей, чтобы помогли обмыть тело усопшего.
На похороны приехали его духовные чада, родные, прихожане из Ленинграда, Корьхова, Дно, Дедовичей, из деревни Валуй и села Филиппкова и окрестных деревень, с Малой Вишеры, с Псковской, Новгородской, Тверской областей, с Украины. Все плакали и вспоминали благодеяния отца Ильи.
Одна женщина рассказала, как после войны, когда ей исполнилось 15 лет, она закончила школу и собралась ехать в город учиться:
«И тогда ваш дедушка туфли мне купил, представляете? Никому не говоря, сам купил в городе новые туфли, привез, подозвал меня и тихонько подает мне – на, надевай! А я и туфли-то в руках никогда не держала! Кто еще купил бы? Ведь мне в город не в чем было бы ехать — хоть босиком поезжай!».
Тело протоиерея Ильи предано земле на небольшом взгорке Сысоевского кладбища, рядом с могилой его жены — матушки Анисии, которая скончалась в 50-х годах.
После смерти о. Ильи христиане д. Сысоево продолжали по большим праздникам собираться на службу в храме, который о. Илья построил в 1950-е годы. За несколько месяцев до своей кончины о. Илья благословил дочь после его смерти оставаться в Сысоево и продолжать проводить службы в храме: «Ты пока никуда не уезжай, тут молися». Исполняя завещание отца, Марья Ильинична («тетя Маша», как ее звали на селе) еще десять лет несла это послушание: жила в доме о. Ильи одна и по большим праздникам проводила церковные службы в храме.
С 1992 года в Ленинград был назначен постоянный священник — о. Геннадий Чунин. Он время от времени посещает Сысоево и окрестные деревни, совершает требы и причащает больных. Сегодня некогда многолюдные псковские села практически вымерли.
Марья Ильинична стала болеть и в 1995 году уехала из Сысоева в Санкт-Петербург в семью своей дочери Анисии.
Дом, в котором жил о. Илья и который лишился своей последней хозяйки, вскоре после отъезда «тети Маши» неожиданно рухнул — разъехалась кровля. Дом как будто понял, что никто в нем больше не будет никогда жить.
Марья Ильинична скончалась в 2003 году. Она прожила после своего отъезда из Сысоева у дочери на даче в пос. Борисова Грива под Петербургом еще восемь лет.
В том же году в Сысоеве по человеческому недосмотру от горящей травы сгорел старый храм о. Ильи… Воды рядом не было, и храм сгорел дотла. На его месте выросла небольшая роща, а на месте алтаря стоит крест.
Десятилетия прошли со времени кончины протоиерея Ильи. Но и сегодня — в обезлюдевшей, потерявшейся в зарослях деревне тропинка к его могиле не зарастает.
Все меньше остается людей, которые помнят его лично, но память о священнике живет в семьях его духовных детей, в его письмах и проповедях, в продолжении христианской жизни Санкт-Петербурга. Отца Илью Ближникова с благодарностью вспоминают как человека, который сберег искру христианской веры в один из самых драматичных периодов в истории старообрядчества.
| Автор(ы): | Протоиерей Евгений Чунин, редакция Марии Муравьевой |
|---|---|
| Медиа: | Мария Муравьева |