Вышел в свет сборник статей заметного старообрядческого деятеля начала ХХ столетия Якова Алексеевича Богатенко (1880–1941)
Яков Богатенко был талантливым художником, в 1900–1910 годах содержал в Москве иконописную и реставрационную мастерскую, но прежде всего известен как автор статей о церковном пении, активный его популяризатор.
Эти статьи составили первый, основной, раздел книги. Яков Богатенко организовывал хоровые выступления, ставил вопрос о развитии, совершенствовании церковного пения. В нем он видел не ремесло, но прежде всего искусство, способное влиять на молитвенный подъем духа. В других разделах книги объединены отклики на те или иные события церковно-общественной жизни, литературные опыты. Издание адресовано ученым, искусствоведам, студентам и аспирантам, занимающимся церковным искусством, всем, кому небезразлична история православия.
Яков Богатенко родился в семье диакона Алексея Прокопьевича Богатенкова (1853–1928), который служил тогда в Казани и был помощником старообрядческого епископа Пафнутия (Шикина). Вскоре отца перевели в Москву. Он стал письмоводителем архиепископа Савватия (Левшина) Московского. Рано овдовел. Вдовцом он значится уже в 1891-м, когда сын Яков, окончив школу, поступил в Училище живописи. Понятно, что диаконский сан тогда старообрядческим священнослужителям нельзя было указывать в официальных документах. Алексей Богатенков значится в них мещанином посада Дубовка. Это его родина, ныне – районный центр в Волгоградской области.
В декабре 1907 года диакон Алексей Богатенков принял иноческий постриг с наречением имени Александр и был рукоположен в сан епископа на вновь учрежденную тогда Рязанскую и Егорьевскую кафедру. То был деятельный человек, на плечи которого легла вся тяжесть церковного управления в первые годы советской власти, когда часть архиереев остались на территории, временно контролируемой белыми войсками, шла гражданская война, а новые законы существенно ограничили церковь в правах. «Золотой период» старообрядчества, то есть время с 1905 по 1917 год, как его порой называют, был очень коротким…
Яков Богатенко окончил училище живописи в 1898 году. В 1912-м – Археологический институт. К этому времени восходит начало его работы над духовными стихами. Фольклористика – еще одна грань его незаурядного дарования. Под руководством Богатенко были выполнены стенные росписи в московских старообрядческих церквах: в Покровско-Успенской общине в Малом Гавриковом переулке, в Покровской на Новокузнецкой улице. После 1905 года он стал руководителем хора старообрядческого братства Честнаго и Животворящаго Креста, включился в лекционно-просветительскую деятельность. Для нее в те годы возникла очень солидная площадка – Политехнический музей. Его аудитория вмещала до 800 человек.
В 1910 году отдельной брошюрой был издан опубликованный в журнале «Церковь» доклад Богатенко «Забытое искусство», прочитанный на съезде хоровых деятелей в Москве 22 июля. Он был посвящен унисонному пению. Автор ставил вопрос о том пренебрежительном отношении, с которым к нему относятся в некоторых новообрядческих церквях, не замечая его красоты.
21 ноября 1911 года в Политехническом музее Яков Богатенко выступил с лекцией «Старообрядческие духовные стихи и псальмы». «Пишущий эти строки, – отзывался в журнале «Старая Русь» об этом событии Иван Кириллов, – всегда испытывает неопределенное чувство, очень похожее на скуку, когда сидит в опере или слушает концерт, даже “со знаменитостью”, но здесь, когда раздались близкие и дорогие чисто русскому сердцу звуки (лекция сопровождалась выступлением хора под управлением Я. А. Богатенко. – В. Б.) – хотелось их слушать и слушать. Это было нечто, что крепко связано с нашей жизнью, что многочисленными невидимыми нитями связано с нашей собственной русской психологией. Пусть содержание некоторых псальм и стихов заимствовано из-за рубежа. Это неважно; слово – это канва, по которой русские люди вышили дивные узоры собственной русской мелодии. И глубоко верно замечание лектора о том, что наши ученые, занимавшиеся собиранием духовных старообрядческих стихов и псальм, обращали свое исключительное внимание на текст и происхождение стихов, совершенно не касаясь их мелодии, а она, мелодия, как раз и есть та “изюминка”, та жизненная струнка, которая заставляла слушателей духовных стихов… вспомнить и перечувствовать очень и очень многое». Яков Богатенко считал, что искусство ради самого искусства – абсурд. Как писал Иван Кириллов далее, «назначение истинного искусства – служить человеку в его земной жизни, освещать ее пути, быть тем “голосом с неба”, который поддержит в трудную минуту жизни». Это не утеха для богатых, «не лубочная макулатура» (или, шире, как говорят уже в наше время, «попса»).
27 января 1913 года хор братства Креста под управлением Богатенко выступил в Московском синодальном училище церковного пения. Теперь в программу были включены церковно-богослужебные песнопения, не только духовные стихи. Зал располагался в Москве на улице Большой Никитской. Следующее выступление прошло здесь же 17 марта. Билеты на концерт можно было приобрести не только при входе, но также в редакции журнала «Церковь».
В последующие несколько лет выступления хора продолжались. С началом войны помимо просветительских целей концерты служили способом собрать деньги для раненых.
В 1915 году, когда состоялось первое исполнение «Всенощного бдения» Сергея Рахманинова, Яков Богатенко горячо приветствовал это произведение. Оно, одно из важнейших в наследии великого композитора, появилось как реакция на события Первой мировой войны, став вершиной русской духовной музыки. Источником его музыкального языка были древние одноголосные распевы Русской Церкви, единственный вид церковного пения вплоть до никоновских реформ. Как отмечают исследователи музыки, Рахманинов подхватил и развил идеи Степана Васильевича Смоленского – музыковеда и дирижера, директора синодального училища церковного пения и профессора Московской консерватории, автора трудов по истории древнерусского пения. Ему, собственно, и была посвящена партитура «Всенощного бдения». Он выступал за использование приемов русской народной полифонии и опыта национальной композиторской школы, за строгое следование церковному уставу, поиск музыкальных средств, соответствующих национальному характеру православных песнопений. Яков Богатенко, а также его отец, владыка Александр, были знакомы со Степаном Смоленским. Он с благодарностью упоминал казанского диакона в книге «Азбука знаменного пения (Извещения о согласнейших пометах) старца Александра Мезенца» (Казань, 1888). Будущий старообрядческий епископ предоставил исследователю для работы «превосходную рукопись времени перед собором 1666–7 г.».
На первое исполнение «Всенощного бдения» Синодальным хором Яков Богатенко откликнулся статьей «Воскрешение древности». «Какой же, говоря вообще, смысл имеет этот концерт Синодального хора (повторенный ввиду исключительного успеха пять раз!) и отмеченные в настоящей статье шаги в творчестве Рахманинова в глазах старообрядчества?» – спрашивал автор. «Тот, что старообрядцы еще более открыто, чем ранее, могут прямо и твердо сказать во всеуслышание, по адресу своих обвинителей: мы сохранили все то, что вы легкомысленно утратили! Вы отвернули свои взоры от древней иконописи и обратили их на западную живопись; вы забыли и пренебрегли пением русской древней церкви, созданным многие века тому назад, и ввели свободное творчество для кого угодно… И только спустя долгие годы, даже века, вы увидели свои ошибки и повернули назад, ведомые Васнецовыми, Нестеровыми и Рахманиновыми, снова к древней церковной красоте, утраченной вами по легкомыслию… И мы, старообрядцы, вправе спросить теперь уже вас самих: “Где же истина и где заблуждение?”»
Статья «Воскрешение древности» была опубликована в журнале «Старообрядческая мысль».
В 1918 году в старообрядческом журнале «Голос Церкви» (№4) появилась статья Якова Богатенко «Об организации музея при старообрядческом институте». По мысли автора, музей должен был носить именно старообрядческий характер, сохраняя и систематизируя ценные экспонаты и памятники. В нем можно собрать документы, в том числе письма, касающиеся старообрядческой истории, портреты старообрядческих деятелей, иерархов разного времени, вплоть до ближайшего, снимки и планы храмов и богослужебные книги, наконец, «всякого рода предметы, относящиеся или принадлежавшие когда-то прежним деятелям и подвижникам старообрядчества, благоговейная память о которых… может быть упрочена более реальным образом». «Обширный и разнообразный по своему содержанию отдел может составиться из собрания всевозможных церковно-археологических предметов: старинные венцы, кадила, кресты, посохи, лампады и пр.». Особые разделы можно посвятить иконам, рисункам, фотографиям, а также предметам быта, характеризующим патриархально-домашнюю жизнь. Помимо чисто научного значения музей призван выполнять воспитательные задачи.
В первые годы советской власти Яков Богатенко служил чертежником в разных московских учреждениях, в апреле 1920-го был зачислен в Кремлевскую реставрационную мастерскую, откуда уволился в следующем, 1921-м, году. Он перешел в ГИМН – Государственный институт музыкальной науки, возникший вместе с Российским институтом истории искусств в Петрограде и Российской академией художественных наук (в Москве). Среди прочих секций при нем была этнографическая. ГИМН ставил своей задачей как можно более широкий охват всех отраслей музыкознания. Он просуществовал десять лет и был упразднен в 1931-м.
В 1920-е годы Яков Богатенко подготовил и завершил исследование «Материалы по изучению мелодической структуры знаменного крюкового пения». Работа до сих пор не опубликована, хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки. Это машинописный текст, 339 листов. Он сопровождается нотами и крюками, схемами и, безусловно, достоин того, чтобы увидеть свет.
27 июля 1941 года Яков Богатенко был арестован по обвинению в контрреволюцинной агитации. Он работал художником-конструктором института «Стальпроект» Народного комиссариата черной металлургии. Виновным себя на допросах не признал. На Москву наступали гитлеровцы, и заключенных перевезли в Саратов, где Яков Алексеевич умер в тюремной больнице от воспаления легких. По делу не было допрошено ни одного свидетеля. 21 октября того же 1941 года оно было закрыто за смертью обвиняемого. А в 1956 году по ходатайству прокурора по надзору за следствием в органах госбезопасности арестованный был оправдан.
Новая книга – дань памяти старообрядческому подвижнику, оставившему заметный след в культурно-общественной жизни старообрядчества. Надеемся, что его наследие будет востребовано и сегодня. Издание подготовлено Музейно-библиотечно-архивным отделом Митрополии Московской и всея Руси Русской Православной старообрядческой Церкви.
| Автор(ы): | Виктор Боченков |
|---|---|
| Медиа: | Предоставлено автором |